Татарская общественно-философская мысль рубежа XIX-XX веков развивалась в нескольких направлениях: религиозное реформаторство, консервативное ("ортодоксальное") направление традиционализма, просветительство и либерализм. Если реформаторство, консервативное течение и просветительство продолжали традиции одноименных предшествующих движений, то либерализм, как идеология новой буржуазной эпохи, занял новую нишу в татарской философской мысли.
На рубеже XIX-XX веков возникло также движение джадидизм, связанное с новым звуковым методом преподавания азбуки (от арабского "усул джадид" - новый метод), вводимым в систему мусульманского образования народов России. Его основателем был Исмаил Гаспринский (1851-1914) - общественно-политический деятель мусульманских народов России, который пропагандировал новые идеи на языке тюрки" со страниц основанной им газеты "Тарджиман" (Переводчик), издаваемой с 1883 года в течение двадцати с лишним лет. Новый звуковой метод обучения создал альтернативу бездумной зубрежке в школе, но он, опираясь на светские науки, преподавание родного и русского языков, с трудом завоевывал себе сторонников в споре со старым традиционным образованием - кадимизмом (от арабского "кадим" - старый).
Поскольку джадиды являлись проводниками новых идей в образовании, их деятельность часто ассоциировалась со всем новым, что проникало в татарскую общественную мысль как с Запада, так и с Востока. Поэтому, во многом необоснованно, джадидизм по содержанию квалифицировали то как реформаторское движение, то как форму просветительства.
В результате джадидизм, как движение особенное для татарской культуры, ставилось в один ряд с реформаторским и просветительским, идеи которых ошибочно выдавались за джадидские. Таким образом происходила подмена, смешение историко-философских понятий. Настало время по-новому осветить эту проблему.
Джадидизм во многих исследованиях называют идеологией татарской нации, полноценным общественным движением. При этом не уточняется, что это за идеология и в чем суть этого общественного движения. При таком широком подходе джадидские идеи отождествляются как с реформаторскими, так и с просветительскими и либеральными.
Иногда совершенно необоснованно кадимизм отождествляют с ишанизмом. Происходит размывание понятия кадимизм, которым в данном случае наделяется ишанизм. Хотя, как известно, термин ишанизм, получивший распространение в Средней Азии, Поволжье и Приуралье, является синонимом суфизму, поскольку "шейх" (от арабского старец), как духовный наставник одного из суфийских тарикатов примерно одно и тоже, что означает персидское слово "ишан". Естественно, большинство ишанов было против нововведений в обучении, так как суфийские тарикаты исповедовали только им присущие культо-обрядовые нормы, передающиеся от одного шейха (ишана) последующему и не предполагающие каких-либо изменений в практике тариката. В то же время нет никакой необходимости приписывать каждому ишану кадимистские взгляды. Например, Зайналлах Расулев, будучи шейхом накшбандий-ского тариката в Троицке, был одновременно и джадидом. Он издал многочисленным тиражом брошюру под названием "Новый метод и троицкие ученые".¹ Вышеуказанный пример еще раз подтверждает, что к проблеме кадимизма следует подходить в каждом случае персонально и рассматривать взгляды одного отдельно взятого человека.
Во многом вышеназванные подходы при оценке джадидизма и кадимизма являются следствием идеологизации советской науки сталинской эпохи, когда джадидизм оценивался как реакционное движение, подобное панисламизму и пантюркизму². Некоторые историки, рассматривая джадидизм в контексте аналогичных движений Индии, Персии, Египта, называют реформаторство модернизмом и отождествляют с джадидизмом,³ Позже возобладала точка зрения о джадидизме как этапе просветительства.⁴ В последнее время он оценивается как движение по формированию нации "нациестроительство", в нем выделяются два течения - реформаторское и реформаторско-просветительское.⁵ В результате джадидизм предстает как более "широкое" движение, чем реформаторство и просветительство.
В чем же суть джадидизма и кадимизма? Какое место принадлежит им в татарской общественной мысли?
Джадидизм - это общественное движение за реформу образования, уже переставшее, по мнению джадидов, соответствовать духу Нового времени, поскольку оно покоилось на схоластическом образовании бухарского типа. Необходимо было внедрение в обучение современных наук и соответствующих знаний новой индустриальной эпохи.
Начало движению положили просветители второй половины XIX века Хусаин Фаизханов (проект "Школьная реформа") и Шихаб ад-дин Марджани (собственная программа обучения шакирдов), которые являлись сторонниками глобальных новаторских идей в области мусульманского образования. Однако их замыслы лишь частично воплотились в действительность в медресе Марджани, проект же Фаизханова остался на бумаге как теория.
В полной мере удалось создать мусульманское учебное заведение, соответствующее современным запросам действительности с преподаванием светских дисциплин и русского языка только Исмаилу Гаспринскому в 1884 году в Бахчисарае. Его начинание было быстро подхвачено единомышленниками в Поволжье и Приуралье при значительной поддержке части крупной татарской торгово-промышленной буржуазии, осознавшей важность устремлений реформаторов, направленных на прогресс нации.
На рубеже XIX-XX веков в татарском обществе появляется прослойка молодых людей, получивших образование в престижных учебных заведениях Запада и знакомых с европейскими достижениями в научной и общественно-политической жизни общества, которые считали, что реформа образования послужит первым шагом на пути становления татарской культуры новой эпохи.
Действительно, реформа образования была во всех отношениях необходимой для татарской духовной культуры начала XX века. Необходимо было не отстать от веяний времени и приобщиться к требованиям эпохи. Реформа обучения предполагала кардинальное преобразование всего комплекса мусульманского образования (финансирование и структурное построение). Источник финансирования виделся джадидам не только в средствах, выделяемых отдельными меценатами и татарским обществом, но и в денежных субсидиях из государственной казны. Например, еще Марджани, войдя в конфликт с меценатом казанского мусульманского прихода Ибрагимом Юнусовым, сам достал деньги на нужды медресе своего прихода. Этот факт свидетельствует о зарождении нового сознания в новых социальных условиях - сознания индивидуального, противопоставляемого общественному.
Естественно, имамы приходов, содержание которых зависело от сбора общественных денег и от пожертвований местной богатой знати, не желали выделять деньги на новых учителей, поскольку все занятия вели сами муллы или же хальфы медресе. Сильная оппозиция джадидам возникла во многом и потому, что многие имамы не могли перестроиться в соответствии с духом времени, это происходило вследствие недостаточности их кругозора, а также нежелания делиться своим привилегированным положением. Те же имамы, интеллектуальный уровень которых позволял абсорбировать новые идеи в области образования, осуществляли в своих приходах, хотя бы частично, джадидские идеи на практике. Таким образом, представители татарской буржуазии, интеллигенции, получившие современное европейское образование, "имамы-интеллектуалы" были основной социальной базой джадидизма. Часть мулл-кадимистов, отстаивая в споре с джадидами свою позицию по реформе образования видела путь сохранения татарской нации в лоне мусульманской цивилизации, боясь ассимиляции татар под воздействием европейской культуры, Подобная теоретически осмысленная позиция была уделом немногих кадимистов. Поэтому кадимизм следует рассматривать не только как регрессивное движение, но и как часть идеологии более широкого направления - консервативного, ортодоксального.
Идейное столкновение джадидизма и кадимизма, поляризация татарского общества вылились и на страницы прессы в противостоянии реакционной газеты "Дин ва маишат" (Религия и жизнь), издаваемой в Оренбурге, и газетой И.Гаспринского "Тарджиман" (Переводчик).
Джадидское движение можно условно разделить на два этапа: первый - 80-е годы XIX века - 1905 год, второй - 1905-октябрь 1917 годов.⁶
На первом этапе в джадидских школах был популярен искусственный язык тюрки, а после 1905-07 годов преподавание велось по новым учебникам, составленным на отдельных тюркских языках. Первоначально кадимистские школы преобладали в сельской местности, им удавалось также противостоять новометодным в городах, но после 1905-07 годов большинство школ в крупных городах Поволжья и Приура-лья приняли новый метод обучения. Среди них особенно выделялись в Казани - медресе "Мухаммадия", Апанаева, Марджани; в Уфе - медресе "Галия" и "Усмания"; в Оренбурге - "Хусаиния". Много новометодных школ появилось и в сельской местности.
Многое джадиды почерпнули из европейской образовательной системы: деление на классы, годовые экзамены, расписание уроков. Новым стало использование на уроках классной доски, журналов успеваемости и парт. Однако по-прежнему в школах количественно преобладали религиозные дисциплины, а преподавание светских предметов носило схоластический характер. Джадидская школа стала промежуточным звеном между старыми и новыми методами обучения.
Движение шакирдов 1905-07 годов за изменения в системе преподавания медресе было лишь откликом, велением времени. В Казани ими был организован Комитет реформы, поставивший целью реформирование всех мусульманских школ России. Это движение перекинулось и на другие города и села Поволжья и Приуралья. Постепенно требования шакирдов вышли за рамки джадидизма, а именно: лекции должны распределяться между преподавателями по специальностям, преподавание светских наук и теологии должно соответствовать современному знанию, учащиеся должны участвовать в разработке и организации правил внутреннего порядка в медресе. В 1906 году 1500 казанских шакирдов в знак протеста против схоластического образования прекратили учебу. То же самое произошло в джадидских медресе Уфы и Оренбурга.
Противостояние шакирдов и мулл закончилось компромиссом, в результате которого было введено преподавание по новому методу, но с сохранением преобладания в учебном плане религиозных предметов. Таким образом, движение шакирдов 1905-07 годов показало, что в татарском обществе существует потребность в светском образовании.
Царское правительство в противостоянии джадидов и кадимистов встало на сторону последних, поскольку не желало роста самосознания татарского народа. Провалившаяся политика христианизации инородцев вынудила царизм поддерживать кадимистов. В 1913 году министр внутренних дел России Н.В.Маклаков писал по этому поводу: "Движение в пользу новометодных школ встретило противодействие в лице консервативных представителей мусульманского духовенства. [...] Будучи движимы побуждениями чисто религиозными, такие лица, в сущности сами того не сознавая, являются союзником властей в борьбе с нежелательной, с государственной точки зрения национальной мусульманской школой".⁸
Более того, царское правительство применяло репрессивные меры в отношении джадидских школ. Чиновники считали, что поскольку в новометодных школах вводятся светские предметы, постольку они перестают быть конфессиональными, попадая под компетенцию Министерства просвещения, учебные заведения которого по закону не имели права преподавания на инородческих языках. Так, в 1901 году по приказу губернатора Оренбурга были закрыты педагогические курсы в Сеидовом посаде,⁹ а в 1911 году в результате доноса кадимистов закрыто медресе "Буби" с арестом всего преподавательского коллектива. Джадидские школы оставались под жестким контролем царских властей вплоть до Первой мировой воины¹⁰.
Таким образом, джадидизм как движение за реформу мусульманского образования нельзя отождествлять с реформаторством, просветительством и либерализмом, также как кадимизм с консервативным ортодоксальным направлением традиционализма. Он является лишь одним из элементов этих общественно-философских, идеологических движений. Поэтому джадидами, то есть сторонниками новометодного образования, были как реформаторы, так, либералы и просветители.
Джадидизм по праву занимает достойное место в татарской идейно-культурной и философской мысли конца XIX - начала XX веков.

Примечания

1. Валиди Дж. Очерк истории образованности и литературы татар (до революции 1917 г.).-М.-Пг.,1923.-С56.
2. Аршаруни А., Габидуллин Г. Очерки панисламизма и пантюркизма в России.-М., 1931.
3. Губайдуллин Г. К вопросу об идеологии Гаспринского (Предварительные замечания) // Гасырлар авазы - Эхо веков,-1998.-№3/4.-С.98-118.
4. Абдуллин Я. Джадидизм, его социальная природа и эволюция // Из истории татарской общественной мысли.-Казань, 1979.-С.97.
5. Исхаков Д.М. Феномен татарского джадидизма: Введение к социокультурному осмыслению.-Казань,1997.-С.12; .Абдуллин Я.Г. Джадидизм среди татар: возникновение, развитие и историческое место.-Казань, 1998.-С.34-35.
6. Валиди Дж. Указ.соч.-С.50.
7. Казан мухбире.-1906.-№44.
8. НА РТ Ф. 1. Оп.4. Д.5482. Л.З.
9. Шараф Б. Гани бай.-Оренбург,1913.-С222.
10. Рахимов С. Социально-правовой статус татарских учебных заведений последней четверти XIX - начала XX вв. // Ислам в татарском мире: история и современность.-Казань,1997.-С.81.

Отрывок из сочинения Ш.Марджани "Вафийат ал-асляф ва тахийат ал-ахляф"

Наступил 1283 год. В этот год в последний понедельник месяца раби II в возрасте сорока пяти лет умер:
Абу Мухаммад Хусаин б[ни] Фаизхан б[ни] Файзаллах б[ни] Биккина б[ни] Исмаил б[ни] Тенгри Берди ал-Джабали ас-Сабаи ал-ханафи¹. Да помилует его Аллах. Похоронен в Сабаджа, [в] одной из деревень Горной стороны. В честь него заупокойную молитву прочитал Абу-л-Аббас Ашраф б[ни] [...]. У него осталось три дочери: Айша, Зайнаб и Амина, а сыновей не было.
Хусаин б[ни] Фаизхан был человеком благонравным, чистосердечным, ясновидящим, благих намерений, проницательным, праведным, тонким и глубоким исследователем и мыслителем, сочинителем прекрасных произведений и множества лекций. Он постоянно занимался, изучая работы других ученых, и многое почерпнул у них, хорошо знал хронику событий, мировую историю, обстоятельства жизни правителей и был знатоком фикха и основ веры.
Он глубоко скорбел из-за постигшей ислам слабости и снижения его влияния, упадка знаний у мусульман, забвения ими былого высокого положения и былых достижений в науках, и в создании новых инструментов и ухищренных изделий, и пренебрежения мусульман к изучению прошлого.
Его огорчало то, что становится мало учеников и снижается их рвение к учебе, что они тратят время на изучение ненужных предметов, и огорчало отсутствие порядка в жизнедеятельности как учеников, так и учителей. Он всеми силами старался возродить былое стремление мусульман к изучению рациональных и традиционных наук и искал способы достижения этой цели.
Хусаин б[ни] Фаизхан считал, что мусульманам добиться подъема наук можно, только построив новое, великолепное медресе, в котором преподаванием каждой из мусульманских наук занимался бы отдельный преподаватель. Например, один преподаватель вел бы занятия только по фикху и не обращался бы к другим предметам. Другой занимался бы только арабским языком и ничем иным. Кто-то преподавал бы только философию. Таким образом, у каждого из них были бы определенные обязанности, и за их исполнение он получал бы жалованье. В медресе также должен быть смотритель, обладающий достаточной властью над проживающими, который поддерживал бы среди них дисциплину согласно распорядку, основанному на шариате и здравом смысле.
Ученик, закончив изучение какой-либо книги или предмета, может перейти к другому, только сдав экзамен и получив успешное свидетельство от ответственных за это лиц.
Медресе необходимо выделить определенную сумму, достаточную для обеспечения потребности живущих в нем в дровах, горячей воде и свечах. Если же не удастся найти денег на все это, то в медресе должны быть люди, которые бы занимались уборкой, подогревом воды, покупкой дров и другими подобными необходимыми вещами.
Такое медресе должно находиться в Казани, так как именно здесь сосредоточены ученые люди нашей общины и через этот город проезжают все достойные мусульмане нашей страны. Здесь также больше богатых людей, чем в других местах, и они, быть может, окажут помощь в руководстве медресе и увеличении выплаты работающим там. Если бы каждому из преподавателей медресе было назначено жалованье в размере двухсот рублей русскими деньгами в год, то они надлежащим образом смогли бы выполнять все возложенные на них задачи по воспитанию и обучению.

Если же медресе будет открыто в одном из других городов, подчиненных Москве (православных), там не будет столько мусульманских ученых и достойных людей, как в Казани, следовательно, возникнет потребность содержать всех ученых-преподавателей, приглашая со стороны. А это дело хлопотное. К тому же осуществление подобного возможно лишь при согласии и содействии Российского государства. Для того, чтобы получить такое согласие и добиться положительного отношения русских к изучению необходимых нашему народу предметов, необходимо ввести хотя бы для определенной части учащихся медресе изучение русского языка и письменности. Ведь наша страна связана с русским государством, [у нас] постоянно возникает потребность в русском языке и для того, чтобы избежать неприятностей от действующих законов, которые все составлены на этом языке, его нужно знать. Ведь даже пословица гласит: "Тот, кто изучил язык другого народа, обезопасил себя от его коварства".
Чтобы собрать деньги, необходимые на все эти нужды, следует создать при медресе типографию, в которой издавались бы мусульманские книги. Нужно позаботиться, чтобы издания осуществлялись на хорошей бумаге, четкими буквами, без опечаток, качественной краской. Это даст изрядную сумму на удовлетворение потребностей медресе. К тому же, в настоящее время в распоряжении Оренбургского Духовного собрания есть значительная сумма, собранная за счет средств, взимаемых по решению собрания при бракосочетаниях. Эта сумма из года в год возрастает. Имеется также солидная сумма, оставшаяся от постройки суда. Это все можно потребовать у государства. Если этих сумм не хватит, можно увеличить налог с бракосочетания на величину незначительную по сравнению с калымом.
Разумеется, все это может осуществиться только с помощью государства, и поэтому потребуется вести переписку и посылать ходатаев. Если разрешение на создание такого медресе будет получено, то только таким путем. Но Аллах - хвала Ему! - лучше все знает.
Известно, что государство намерено открыть школы подобного образца. Если это произойдет, мы ничего не сможем сделать. Их управление будет вестись таким образом, что не принесет никакой пользы мусульманам, не будет способствовать возрождению их наук, сохранению их чести и возвращению былого расцвета. Ведь если русское государство откроет эти школы и будет содержать их на деньги казны или [на] налоги с подданных, то, вероятно, преподавателями философских наук будут русские, преподавание будет вестись на их языке, и учащиеся будут подражать им в разговорах и одежде. Далее, хотя эти науки и мусульманские, излагаться они будут на чужом языке, так же как и все руководство и обучение. У учащихся не возникнет желание читать мусульманские книги, и у них может сложиться представление, что ислам чужд этим наукам и знаниям, в особенности, если они будут слышать намеки на это от своих преподавателей во время уроков и бесед.
Хусаин б[ни] Фаизхан совещался по этому вопросу со многими важными лицами, обращался ко многим известным людям и ко всем, кого считал человеком ученым, знающим и способным понять. Он не стеснялся просить помощи и не пренебрегал советами. Еще посланник Аллаха - да благословит его Аллах и да приветствует! - велел советоваться людям, Аллах Всевышний сказал: "И советуйся с ними о деле".
Однако все это столкнулось с клеветой и измышлениями завистников и врагов. Они оспаривали все, что он задумал, стремились привить народу отвращение к нему, пугали последствиями его планов, приписывая ему всяческие грехи и злой умысел в отношении ислама, возводили на него напраслину и злословили.
Среди подобных клеветников особо усердствовал в распространении различных небылиц имам села Кышкар Исмаил б[ни] Муса. Да ускорит Аллах его гибель и да пошлет его в ад! Мои друзья и прочие люди не раз рассказывали мне о том, что произошло между ними. Когда Хусаин б[ни] Фаизхан приехал в Казань, он пришел к Исмаил б[ни] Мусе в дом его зятя Абд ар-Рашида б[ни] Йусуфа и рассказал о своих планах относительно руководства медресе и организации обучения в нем. Исмаил б[ни] Муса категорически отверг все это, потому что предусматривалась необходимость изучения русского языка, и дошел до того, что заявил, что изучение русского языка - запретное дело.
Хусаин б[ни] Фаизхан объяснил ему, что это всего лишь средство получить разрешение от правительства, цель же - возрождение утраченных и позабытых наук. К тому же существует большая потребность и даже необходимость в изучении русского языка, поскольку вся наша деятельность связана с русским государством.

Рассказывают, что Зайд б[ни] Сабит ал-Ансари² - да помилует его Аллах

сказал: "Посланник Аллаха - да благословит его Аллах и да приветствует

велел мне выучить язык иудеев, и я выучил его самостоятельно, а потом переводил их разговоры с Посланником Аллаха". Передают, что пророк-мир над ним - сказал: "Вы можете рассказывать со слов израильтян, в этом нет греха, но тот, кто умышленно солжет обо мне, займет место в аду". Во время битвы при Ярмуке³ Абдаллах б[ни] Амр б[ни] ал-Ас⁴ захватил два верблюжьих вьюка с иудейскими и христианскими книгами и потом читал их и рассказывал о них людям. Рассказывают, что пророк - мир Ему - сказал: "Ищите знаний, хотя бы и в Китае". А Китай - это страна, в которой не поднималось знамя ислама, не доходили туда ни в прошлом, ни теперь рассказы о Пророке, и не читали никогда китайцам стихи Корана. Поэтому знания, которые там можно искать, - рациональные, и их может перенять у китайцев только тот, кто знает их язык, говорит на нем и читает их книги. Хадис указывает на допустимость изучения их языка при необходимости. Сказал же пророк - мир ему - "Мудрость для правоверного - заблудившаяся верблюдица, которую он ищет повсюду".
Ученые прошлого ненавидели калам* и порицали его. Об этом открыто говорили все великие имамы, и сомнений в этом нет. Абу Йусуф - да помилует его Аллах - говорил: "Чем лучше человек знает калам, тем хуже он знает Аллаха, велик Он и славен". Аш-Шафии сказал: "Я предпочел бы встретиться с Аллахом, совершив все грехи, кроме многобожия, чем встретиться с ним, понимая хоть что-нибудь в каламе". Малик - да помилует его.
Аллах - говорил: "Берегитесь вводящих новшества!" Его спросили: "А кто это?" Он ответил: "Приверженцы калама". И тому подобное. Но ряд более поздних авторитетов пришли к выводу о допустимости изучения калама и чтения книг о нем из-за необходимости сохранить мусульманские догматы от смешения с нововведениями. Сейчас же сторонники калама безвредны, а искажением мусульманских догм занимаются различные группы христиан, и нужно уберечь себя от их козней. Различные проповедники - епископы и монахи, всеми силами стремятся заронить сомнения в душах нестойкого простонародья и сбить их с верного пути. Для этой цели назначены определенные люди, и государство оказывает им помощь. Но опасность исходящая от них, во много раз больше той, которой ждали от сторонников нововведений. Поскольку последние принадлежали к мусульманским сектам, верили в посланческую миссию пророка, признавали ислам, возвеличивали Коран, обращались к кибле во время молитвы, исполняли все основы веры и расходились только во внутренних вопросах. Защита мусульманской веры от нападок неверных и предупреждение мусульман об опасности позволительны и обязательны. Но это можно сделать, только зная язык неверных и читая их книги. Это является коллективной обязанностью, как сказал кто-то, говоря о необходимости изучать калам.
Имам из Кышкара не смог ничего ответить на это, кроме того, что в этом нет необходимости, а изучать язык иудеев необходимость была. Тогда Хусаин б[ни] Фаизхан спросил: "Чем ты оправдываешь свой запрет людям изучать этот язык и слова о запретности его?" Тот ответил: "Дошедшим рассказом". Хусаин спросил: "Дошедшим от кого?" Исмаил б[ни] Муса ответил: "От Абу-с-Сууда ал-Имади". Хусаин опять спросил: "Этот рассказ из написанной им книги фетв или из отдельных фетв?" Тот сказал: "Из его книги". Тут Хусаин возразил: "Из слов автора "Кашф аз-зунун" видно, что у Абу-с-Сууда не было книги фетв, потому что его спросили: "Почему ты не составишь книгу об этом?" И он ответил: "Я стыжусь писать такую книгу, потому что автора "Ал-фатава ал-баззазийа"⁵ уже написал свою". Исмаил сказал: "Ибн ал-Абидин передал этот его рассказ". Хусаин ответил вопросом: "А каким путем дошел до него этот рассказ и через какую цепь передатчиков?" Исмаил сказал: "Ибн ал-Абидин - человек ученый и не говори того, чего не знает". Хусаин возразил: "Но он человек этого века, а в Османском государстве были тысячи таких, как он или еще более ученых, но они придерживались другого мнения и издавали фетвы не только о допустимости, но и об обязательности обучения".
Потом Хусаин спросил: "Этот рассказ, который ты упомянул, касается языков неверных вообще или именно русского языка?" Исмаил подумал и ответил: "Языков неверных". Тогда Хусаин сказал: "А что называть языком неверных? Если это язык, на котором говорят одни только неверные, то русский язык не таков, потому что на нем говорят жители Бисты (название одного из предместий Казани - А.Ю.), а они мусульмане с давних пор. Если же это язык, на котором говорят неверные наряду с другими людьми, то к таким языкам относится персидский - ведь, несмотря на то, что на нем говорят некоторые мусульмане, на нем говорят также остатки огнепоклонников в Персии и некоторые иудеи. А некоторые татары-идолопоклонники на Востоке - говорят на таком же языке, как наш, ничем не отличающемся от него. Следовательно, согласно твоей точке зрения, нельзя говорить на тюркском языке? Ведь на большей части языков говорят и мусульмане, и неверные, даже на арабском языке - господине всех языков!"
Исмаил б[ни] Муса был поражен этим. [...] Потом, когда Хусаин б[ни] Фаизхан поднялся, чтобы уйти, Исмаил лицемерно проводил его за ворота дома и сказал: "Нужно посмотреть книги. Если ты еще зайдешь к нам, мы еще поговорим об этом". Но это было их последней встречей и началом разрыва между ними. Вернувшись в дом, Исмаил сказал присутствовавшим: "Этот человек переговорит даже шайтана. До сих пор мне не приходилось общаться с ним".
Покойный всегда верно передавал другим изученное им, был правдивым, надежным, справедливым человеком, всегда держал свое слово и был верен обещаниям.
Он учился у ряда ученых, таких как Абд ар-Рахим ал-Бараскави, Абд ал-Карим б[ни] Абд ар-Рахим ал-Мухаджира. Дольше всех он учился у Мурада б[ни] Мухаррам ал-Менгари. Затем он перешел ко мне, учился и много полезного получил от меня. После этого он отправился в Петербург и долгое время жил там. Я был не только против его поездки в Петербург, но и уговаривал его отправиться куда-либо в другое место. Однако воля божья - это судьба предрешенная. Аллах Всевышний через него многое сделал для меня и дал мне его в помощь в моих важных предприятиях. Да вознаградит его Аллах за меня и да поселит в раю!
У него было несколько учеников и среди них: Калималлах б[ни] Амин ас-Сабаи, Алим б[ни] Амин ал-Малаки, Вениамин б[ни] Амин ал-Айсаки, Хабибаллах б[ни] Мухаммад б[ни] Салих и другие.
ОРРК НБЛ КГУ. Ед.хр.614. Т.6. Л.246а-250а.

Автор вводной статьи и перевода с арабского языка
Айдар Юзеев,
доктор философских наук

Примечания

1.  Хусаин Фаизханов (1828-1866) - татарский ученый, просветитель, ученик Ш.Марджани. Сначала обучался в родной деревне Сабачай (Собачий остров) Курмышского уезда Симбирской губернии. Потом отправился в Казань, где обучался во 2-м казанском медресе, затем в 6-м медресе. В 1850 г. перешел на обучение к Марджани, хотя оно было недолгим (всего четыре года). С помощью Марджани Фаизханов установил творческие контакты с А.Казембеком и И.Березиным - преподавателями Казанского университета. В 1853-1854 гг. отправился в Санкт-Петербург, где преподавал восточные языки в Петербургском университете. Деятельность Фаизханова не ограничивается только педагогикой. Вклад его в востоковедение еще до конца не исследован. Увидела свет лишь одна монография Фаизханова "Краткая грамматика татарского языка" (1862). Знание языков ученого использовали петербургские востоковеды, такие, как В.Вельяминов-Зернов, Хвольсон и Будагов. Остались неопубликованными исторический рукописный труд и "Школьная реформа". Умер на 38-м году жизни в Симбирской губернии.
2. Зайд б. Сабит - один из сподвижников пророка Мухаммеда, его секретарь, составитель первого канонического текста Корана.
3. В сражении при реке Ярмук 20 августа 636 года арабские войска разбили византийскую армию.
4. Абдаллах бни Амр ал-Ас (ум. 684) - сподвижник пророка. Известен своей благочестивостью. Ему приписывается хорошее знание христианской и иудейской литературы.
5. Ибн ал-Баззаз (ум. 1424) - ханафитский факих (законовед), автор "Ал-фатава ал-баззазийа".